Она славливается. Смотрит на меня сосредоточенно, потом начинает рычать и протягивает к моей шее руки.

– Ненавижу!

Я охренел.

– Ненавижу, это ты во всем виноват! Это из-за тебя Стас умер! – она начинает душить меня.

Я пытаюсь оторвать ее от себя, но она оказывается неожиданно сильной.

– Ты что несешь, фея? – ору на нее.

– Он видел, видел, как ты меня целовал! – ее хватка ослабевает, я завожу ее руки ей за спину, обнимаю.

Она начинает плакать. Я ее глажу по спине.

– Убери руки, придурок. Ненавижу тебя!

Я отпускаю ее.

Она начинает хрипеть и валится на пол, сворачивается клубком. И тут я замечаю, какие у нее синие руки. Все искусанные. Меня замутило.

Но тут же отвлекаюсь на Варю. Она не шевелится. Я опускаюсь на колени. Провожу пальцами по руке – никакой реакции. Поворачиваю ее на спину. Она распластывает руки и не двигается. Как же я тогда испугался.

Выхватил телефон.

– Пап, пап, тут Варька не дышит! – кричу я в трубку.

– Не паникуй, – слышу, как отец по другому телефону вызывает скорою. – Точно не дышит? – это уже мне.

– Да, мне так кажется. Ща. – наклоняюсь к ее лицу. – Дышит. Но она упала в обморок, что ли?

Вскоре в квартиру вваливаются люди в белых халатах, отодвигают меня в сторону.

После этого дня я понял, что любовь, моя любовь, останется со мной.

– Костик, ну, сколько лет сколько зим!

– Здрасьте, Пал Палыч.

Ко мне подходит друг отца, пожимает руку и обнимает.

На не сгибающихся ногах я доползла до шкафа, придерживая сзади рукой разорванный разрез юбки. Тело горит. Особенно те места, которых касались его руки.

«Что же я натворила!»

И как теперь смотреть ему в глаза? В голове куча вопросов к самой себе. И хотелось бы сейчас на них ответить, но не могу собраться с мыслями.

Секунда – расстегиваю молнию на боку, юбка падает к ногам. Вторая – скидываю эту адскую обувь. Третья – надеваю брюки, застегиваю на талии. Оглядываю себя в зеркало, которое приклеено на внутреннюю часть дверки.

«Вот, Алина, как ты к нему должна была зайти – серая мышь. А ты разрядилась».

Сердце стучит, чуть не выпрыгивая наружу. Еще и специально выделила денег на юбку-карандаш и туфли на высоком каблуке. Хотела произвести впечатление на нового босса. Надела, называется, юбку, произвела впечатление. Щеки загорелись, да и вся я горела. Что он обо мне подумал?

Слышу, как поворачивается ручка двери.

– Дома кто есть?

Пал Палыч. Выглядываю из-за двери шкафа.

– Доброе утро, Пал Палыч, – отвечаю.

– Здравствуй, Алиночка.

Я бросаю в шкаф порванную юбку, запихиваю туда же туфли.

«Больше в жизни такие не надену», – думаю про себя.

– Ну, как там наш новый босс? – спрашивает он с усмешкой, хочет пошутить, но мне не до шуток.

– Константин уже на месте, – говорю холодно.

У Пал Палыча брови взлетают вверх.

– Что такое, Алина, обидел, что ли? – волнуется за меня.

– Нет, нет, – исправляюсь, говорю мягче. – Просто я ногу подвернула, вот и… – замолкаю, пусть додумывает сам.

– Ну, ты садись, может, ледик принести?

– Да что вы, не стоит. Все нормально. Если что-то нужно будет, зовите, – вхожу в образ хорошей секретарши и елейным голосом интересуюсь: – Чай, кофе?

Пал Палыч смотрит внимательно. Но, наверное, что-то решает про себя. Кивает головой.

– Чай.

– Как обычно. Черный, две ложки сахара, лимон, – скорее для себя, чем для него, проговариваю я.

– Совершенно верно, – он открывает дверь в кабинет.

– Костик, сколько лет сколько зим!

Дверь закрывается.

Я сажусь на стул и растекаюсь лужицей. Роняю голову на руки. Как, как так получилось? Пытаюсь понять. И вообще, что это было со мной? Откуда это молчаливое повиновение? Вспоминаю, как стонала, Божечки! Как тут оставаться теперь работать? Я так рассчитывала на это место, на то, что Илья меня оставит, ведь сказал, что ему нравится, как я веду дела. Если зарплата стажера такая хорошая, то, как только принесу диплом, насколько она должна будет повыситься? Корпела здесь целый год. А теперь все коту под хвост.

Сквозь свои стенания слышу какое-то движение за дверью кабинета. Встрепенулась, задвигаю кресло ближе к столу. Если бы была возможность, слилась бы с ним. Плюс хотя бы в том, что у моего рабочего стола есть стойка. И я практически спряталась за ней, разложила первые попавшиеся бумаги, уткнулась в них.

– Костик, вижу, ты не завтракал, пошли в буфет, угощу тебя кофе, – это Пал Палыч. – Алиночка, ты не переживай, я сказал твоему начальнику о твоей беде, так что мы тебя решили не беспокоить, сходим в буфет, – он мне подмигнул, – а за одно Константин Ильич посмотрит, как тут что. Как-никак заместитель «главного».

Я киваю молча. Стараюсь не попасться боссу на глаза, отодвигаюсь от стола ровно настолько, чтобы меня видел только Пал Палыч. Но все же выхватываю взглядом фигуру шефа, и мне вдруг становится обидно, что он отвернулся от моего стола и даже не смотрит.

Пал Палыч выходит с Константином за дверь.

Я встаю с места, подхожу к шкафу. Достаю пакет, складываю туда юбку, туфли и аккуратно ставлю на место. Провожу рукой по предплечью.

«И синяки еще заметил», – вздыхаю.

Я еще какое-то время дергалась, когда дверь открывалась и заходил очередной клиент или посетитель, но ближе к обеду меня это так вымотало, что я обессилено села на стул возле столика и решила выпить чаю.

– Алинка! – раздался от двери голос моей «подруги».

Лика. Поворачиваюсь к ней. Как всегда, выглядит сногсшибательно. Блондинка, длинные ухоженные волосы лежат волосинка к волосинке, неброский макияж лишь придает ее облику яркость. Платье обтягивает идеальное тело и грудь третьего размера, которым она постоянно кичится. Одним словом, сто семьдесят сантиметров ходячей сексуальности. Я, признаться откровенно, ей завидовала. Но нет, не ее груди, а тому, как она умеет подавать себя.

Правда, она еще была на пару лет старше меня, но это никак не сказывалось на внимании мужчин, которые в ее сторону кидали голодные взгляды. Меня же просто не замечали, если мы с ней шли рядом.

А что я по сравнению с ней? Метр шестьдесят пять, ну худая, и что из этого? Хоть у меня и миловидное лицо, я это знаю, но вот яркости и сексуальности, как у Лики, нет.